– Почему же вы ещё не захватили «весь мир»?
– Мы… Мы не умеем пока перенастраивать мозг дистанционно, с помощью излучения. Только – нанитами. Операцию приходится де… – тут вдруг он умолк на полуслове, и, схватившись за горло, сполз снова на пол. Лицо посинело, как от удушья.
Понятно. Хохмочки старины Квимби. Небось, акроциан в системе вентиляции.
А вот и голос закадычного Врага из трансляции:
– Привет, Мак! А я-то всё думал да гадал, кто же это ко мне в гости-то заявится… Извини – достойную встречу не успел подготовить: знал бы, что это будешь ты, не поленился бы пару-тройку Линкоров нанять для защиты!
– Не думаю, что они помогли бы тебе.
– Н-да, пожалуй, пожалуй… Более хитрого, мерзкого и настырного ублюдка я в своей жизни и не встречал!
– Спасибо за изысканный комплимент… Извини – ответить тем же не могу. Ты, похоже, стареешь, теряешь хватку: вон, даже солдат не вооружил как положено!
– Да, согласен – моя промашка. Хотя… Солдаты вообще моим планом не предусматривались. Я слишком надеялся на излучатель ЭМИ. И, конечно, свои радары и сканнеры – сферу в пяток миллионов миль они наблюдают, как мне казалось, вполне… Кстати – не расскажешь, как тебе удалось преодолеть пространство, охраняемое излучателями, пушками, гаммарадарами, и минами с антиматерией?..
Слушая, как Квимби пытается заговорить мне зубы, я по возможности бесшумно выбрался на этаж выше – очень вовремя! Потому что лабораторный ярус вдруг заполыхал, словно жерло вулкана: мой коварный собеседник, похоже, пустил из стен Напалм-27. Да ещё с фосфором-шесть… Хитёр.
Впрочем – нет. Он действует так всегда. Словно по шаблону. Ни капли творчества, или воображения – вот как, скажем, у вашего покорного слуги. Хотя хвалиться рановато. Нужно убить подонка, а потом петь себе дифирамбы.
Но всё равно – удивительно, как такой придурок, (с айкью – всего сто двадцать три!) как Квимби Лысый, почти смог в своё время подчинить себе цивилизацию целой планеты – Иллирии-два.
Хотя вряд ли кто там серьёзно сопротивлялся: туземцы – чистые ангелы. Мощнее лука оружия не знали. Да и из того стреляли только в кроликов, поскольку до сих пор у них, насколько я знаю, существует Культ обожествления тела человека…
Ну, вот Квимби им и преподнёс урок – как может страдать это самое тело человека, не желающего подчиниться новому Богу. Блинн…
Ладно – туземцам повезло. (Выжило больше восьмидесяти процентов! Видать, не успел ещё Лысый развернуться-то по-настоящему!..) А вот мне – нет. В тот раз Квимби успел-таки свалить к такой-то матери от расплаты…
Снова пришлось искать обходные пути.
Я человек, в принципе, мирный и незлобливый: могу и пострелять, и поработать. Вот работой я и занялся. В девственной скале астероида, в полости которого Квимби и обосновался столь капитально, появился лишний проплавленный тоннель.
Традиционно дунув в дуло плазменной пушке, я не стал даже дожидаться, пока каменные стены перестанут светиться оранжевым, и прыгнул в него.
Чёрт! Чуть впопыхах не пролетел на технический ярус мимо уровня Квимби – узнал его по традиционно безудержной роскоши, которой этот недоделанный Цезарь любит обставлять свои апартаменты!
Расширив дыру, забрался внутрь, взломал пару-тройку бронированных переборок и дверей. (Ну, тут уж тихо и аккуратно не получилось! Звону и грохоту было – куда там какому вулкану в паре с рок-ансамблем!)
Ага, вот и встретились, так сказать, лицом к лицу!..
Квимби полёживает себе на роскошной кровати, и даже в ус не дует.
– Как это кровать тебя выдерживает? – спрашиваю.
– А-а, очень просто. Я усилил каркас титаном, а матрац – карбовольфрамом – отвечает он, чуть повернув ко мне голову. Полуторатонное же тело, ясное дело, и не пошевелилось.
– Ну что, изощрённый выродок, монстр-маньяк, «Повелитель Вселенной» – будешь что-нибудь говорить напоследок?
– Конечно, если позволишь. Всё-таки, начинали почти вместе… Так вот. Хочу попросить тебя передать привет Стервозе Энн, и Квиллеру, и…
Тут на меня обрушился потолок. Вернее, это, как я, уже умирая, догадался, был не потолок, а пластина гидравлического пресса. Не иначе, как из титанорубидия.
Смяла она без проблем даже мой экзоскелет, и меня стало выдавливать из его недр, словно кетчуп из пластиковой бутылочки… Вот чую, как трещат рёбра, разрывая лёгкие, и ломаются, словно спичинки, кости! Дикая игла боли вонзилась в мозг, чернотой застилает глаза, превозмогая даже действие обезбаливающих уколов бортового автодоктора…
А-А-А! Как же всё-таки больно умира-а-ать!!!..
С диким криком я…
Проснулся.
Ф-ф-у-у, чёрт…
Всё как всегда: майка мокра насквозь, и пальцы снова свело, скрючило, как судорогой – словно пытался сам, без всякого скелета, достать и раздавить горло хитро… опого подлеца Квимби.
Мать с автодоктором моргают разноцветными лампочками на пультах: видать, опять орал благим матом. Но помалкивают – знают, что говорить об этом я не люблю.
Проклятый Квимби. Слава Богу, что он меня убивает только во сне! Не то, что в жизни – когда я – его…
Впрочем, меня до сих пор иногда мучает совесть: может и правда, надо было дать ему сказать последнее слово, а не сжигать из плазменной пушки, едва увидев?..
2. Ива
Только чудом, буквально в последний момент, мне удалось увернуться!
Сковородка с грохотом врезалась в переборку камбуза. В нос ударил запах жаренного мяса. Пузырящееся масло зашипело, растекшись по обивке безобразным пятном.
Похоже, котлеты мне улыбнулись.
Решив, что в дальнейшей «дискуссии» смысла нет, я очень поспешно удалился назад в рубку. Вся надежда на аварийный паёк.
Бедный автоповар! Представляю, каково ему… Да, собственно и всем нам. Жертвам моего неуёмного любопытства, и страсти к «экспериментам» вообще, и поиску приключений себе на одно место, в частности.
Чего ж тут удивляться, что кошмары мучают…
Ладно, начну по порядку.
Лучше всё-таки пояснить, как это меня угораздило так вляпаться.
Профессию скраппера выдумал не я. И не я её так назвал.
Лет двадцать назад, в «Чёрном драконе» на Амальтее, Старикашка Джонс, назюзюкавшись светлого друмса не до полной кондиции, поведал, откуда она взялась, наша профессия, и почему, собственно, мы все и называемся скрапперами.
Веков этак семь назад, мол, на старушке Земле, в Америке, существовала такая пустыня – Мохаве.
И уж больно подходящие там были условия: жаркий сухой климат, народу – никого, да и горами со всех сторон окружено всё это дело…
Вот в этой-то пустыне американские военные и сделали полигон. Для испытания, стало быть, нового оружия. Да и старого тоже. Проводили свои плановые тренировочные стрельбы. А, как известно, когда на огороженную колючей проволокой огромную территорию долго никого не пускают, и ведут там испытательно-стрельбо-взрывную деятельность, на её поверхности накапливаются прямо горы отходов.
Ну, точнее, это для военных они – отходы. Гильзы стрелянные, осколки снарядов да мин, куски полуразрушенных механизмов – по которым стреляли, бомбили или взрывали… Тренировались, словом.
А вот для кое-кого другого всё это – вовсе не хлам ни на что не годный. А очень даже наоборот: вторсырьё! За медь, латунь, алюминий и нержавейку металлургические заводы уже тогда платили неплохие деньги. И не слишком интересовались, откуда всё это. Поскольку на земле как раз и запасы бокситов, и прочей руды в месторождениях, покончались… Уж им-то, заводам, куда дешевле получалось купить такой, плевать, что полуразрушенный – но уже кем-то выплавленный однажды готовый металл, чем какую-то тощую руду за тридевять земель везти, да перерабатывать.
Вот этим, говорят, первый из скрапперов и жил. Собирал гильзы, от снарядов, да от патронов, попадались и невзорвавшиеся – и снаряды, и бомбы. Из таких можно было добыть взрывчатку… Конечно, если знать, как добывать!
Взорванные или расстрелянные самолёты давали алюминиевые панели. Из всяких наземных хамви, тягачей, да РЛС можно было вытащить кое-какие приборы. Из более продвинутых агрегатов – и куски компьютеров… Или, в крайнем случае, драгоценные металлы из их плат – уж военные-то на свою технику денег не жалели. Для них главное – чтобы работало понадёжней. Вот и испытывали её по-всякому.
А поскольку она была довольно секретной и здорово продвинутой, пионеру-то приходилось действовать отнюдь не легально.
Сляпал он, по словам Джонса, вездеход цвета хаки изо всей этой подручной бронетехники, да и гонял на нём по полигону, подбирая что получше да поновей, и прячась за броневыми бортами от часовых и патрулей, нещадно его ругавших через рупоры-матюгальники и по радио, и так же нещадно в него стрелявших.
Впрочем, это, как пояснил Старикашка, являлось, скорее, уже традицией: никто реально мужика этого пристрелить-то не хотел. А вот для начальства старались поддерживать вид: типа, всё у нас с охраной в полном порядке – вот, стреляем же!..
